Евро всегда был больше, чем валюта. Пол Кругман ещё десять лет назад писал в The New York Times: «Евро — это политический проект». Сегодня его слова звучат как диагноз.
В ноябре 2025 года курс EUR/USD держится на уровне 1,16, но за этой цифрой скрывается тревожная динамика.
Европейский центральный банк в сентябрьских прогнозах ожидал рост ВВП всего на 1% в 2026 году и инфляцию 1,7%. Это не кризис, но и не устойчивость.
Главная проблема евро — раскол внутри. Север требует жёсткой дисциплины, юг — дешёвых кредитов.
Вице-президент ЕЦБ Луис де Гиндос ещё в январе признавал: политика смягчена на 100 пунктов за год.
Для Германии это сигнал тревоги, для Италии — шанс избежать рецессии. Но балансировать между этими интересами становится всё труднее: южные страны боятся гиперинфляции, север — потери доверия.
Тихий крах евро может начаться не с громких заявлений, а с постепенного падения доверия. Bridgewater в ноябре представил сценарий, где евро закрепляется ниже паритета. Это не обвал в один день, а медленное вымывание устойчивости.
Импорт дорожает, цены растут, а единая валюта перестаёт быть символом единства. ECB staff projections прямо указывают: инфляция стабилизируется около 2%, но риски для отдельных стран остаются высокими.
Почему это хуже, чем падение доллара? Потому что доллар — глобальный эталон, и его кризис будет заметен сразу. Евро же рушится тихо, изнутри. Для европейских потребителей это означает рост цен на энергию и продукты. Для бизнеса — неопределённость в расчётах. Для политиков — постоянные конфликты между севером и югом. И если доллар ещё держится на краю, то евро уже балансирует на тонкой грани.
Совет экспертов прост: следить не за курсом, а за решениями ЕЦБ. Именно они определят, станет ли 2026 год проверкой на прочность для валютного союза.
Евро не рухнет завтра, но его устойчивость зависит от того, насколько Европа сумеет удержать баланс между политикой и экономикой. И это испытание будет куда болезненнее, чем громкий кризис доллара.
Автор: Сергей Туманов
